Гнев Божий. - Страница 50

Среди любопытных, прибежавших на крик из соседних комнат, оказался и Нарайяна. Он-то вмиг угадал причину странного явления, но сразу нашелся, как положить этому конец.

– Господин де Ришвилль страдает болезнью позвоночника, которую я наблюдал часто в Индии, но я надеюсь помочь ему, – крикнул он. – Позвольте мне только на минуту остаться вдвоем с больным.

Хотя и с видимым сожалением, но все-таки любопытная толпа отхлынула в глубину комнаты. Тогда Нарайяна опустился на колени и сделал пассы; потом он достал из-за воротника металлический предмет в форме креста и приложил ко лбу Хирама, спине и солнечному сплетению.

– Теперь встаньте, уходите и не болтайте. А впредь не бравируйте высшими силами! – прошептал он на ухо сатанисту.

Затем он помог ему встать, но тот шатался и Нарайяна, поддерживая его, повел к двери. Теперь подошли и остальные, а друзья взялись свести Хирама до экипажа.

Тем временем Нарайяна объяснял любопытным, что у больного были нервные судороги позвоночника, и что эта болезнь облегчается иногда наложением предметов из известной смеси металлов.

Как и следовало ожидать, случай с Хирамом сделался темой всех разговоров; скоро узнал про него и Дахир, игравший в шахматы в другой комнате, и не усомнился, что это было наказание, наложенное Супрамати на сатаниста, пойманного, вероятно, на каком-нибудь гадком деле.

Нарайяна же, вполне убежденный в том же и желавший знать подробности, отправился искать Супрамати, которого нигде еще не видал; но так как Хирам выполз из зимнего сада, то он и направился прямо туда.

Однако он не нашел того, кого искал, несмотря на то, что для него Супрамати был видим и тогда, когда другие не видели его.

Вместо него он наткнулся в конце сада на Ольгу. Бледная, расстроенная, с полными слез глазами, она стояла около кустарника.

– А! Я не ошибся, – подумал Нарайяна. – Девочка замешана в истории. Мой друг Морган защищал ее и наказал жестоко ее оскорбителя.

Он подошел к молодой девушке с равнодушным видом.

– Я ищу своего двоюродного брата; не встретили ли вы его? Но что я вижу! Глаза полны слез, лицо бледно. Что с вами, милая барышня? Говорите откровенно и будьте уверены, что я вам друг и не употреблю во зло ваше доверие.

Он взял ее руку и дружески пожал.

Ольга испытующе взглянула на него, но, очевидно, ее семнадцатилетнее сердечко было переполнено и ждало, кому открыться. Она быстро сообщила, что сама не понимает, как удалось Хираму увлечь ее в уединенный грот, о существовании которого она даже не знала, а там он сделал ей ужаснейшую сцену и даже осмелился грозить.

– Затем, – продолжала она, – я почувствовала, будто меня ударили обухом по голове, я не знаю, что произошло дальше. Когда я опомнилась, Хирама не было, но грот наполнен был тем удивительно приятным ароматом, который я всегда ощущаю в присутствии принца Супрамати, как будто он исходит от него. Я непоколебимо уверена, что это именно он спас меня or гадкого Ришвилля и затем ушел. Он пренебрегает даже моей благодарностью, а между тем один Бог знает, как я… – она покраснела, как пион, и смешалась.

– Я его люблю, – окончил за нее Нарайяна, хитро улыбаясь.

– Нет, я хотела сказать, что уважаю и восхищаюсь им. Мало того, я чувствую, я знаю, что он – человек необыкновенный; впрочем, и вы, и принц Дахир, также не те, за кого выдаете себя; но из вас троих загадочных людей никто не действует на меня, как Супрамати. От него исходит ток, приводящий меня в дрожь, дыхание мое захватывает, но в то же время меня влечет к нему, как железо притягивается магнитом. В глазах его, спокойных и глубоких, как тихое море, таится что-то бесконечное; а между тем мне кажется, что я могла бы без устали, целую вечность любоваться ими. О! Как должны быть счастливы те, кого он удостаивает своей дружбы!

Она воодушевилась, щеки ее горели, глаза восторженно блестели и в них так ясно сказывалась любовь, что Нарайяна невольно улыбнулся.

– Клянусь моей бородой, милая амазонка, вы влюбились в моего кузена; ясно, что если бы в его загадочных глазах вы увидали немножко любви, это не было бы вам противно.

– О! Я отдала бы жизнь за его любовь! – наивно воскликнула Ольга. Но увидав, что ее собеседник от души засмеялся, она побледнела и опустила глаза.

– Дело плохо, мой юный друг, Супрамати, – увы, – это чудовище бесчувственное и упрямое. Какое несчастье, что вы не меня полюбили; я гораздо сговорчивее и… легче воспламеняюсь.

– Ах, принц, вы красивы, как прекрасная греческая статуя; вы даже красивее его, я это знаю. Но вас любит тетя, и я не хочу обижать ее. Что делать? У всякого свой вкус, и я отдаю предпочтение ему. Милый принц, вы добры, вы – мой друг, скажите же, что мне сделать, чтобы удостоиться его любви?

– Гм! Право, не знаю, как вам помочь? С ним очень трудно поладить, уж очень он несговорчивый… А может быть, он и не свободен?…

– Ах! – вырвалось у Ольги и она схватилась руками за голову. – Как я могла забыть это? Ведь он муж Нары!

Это было так неожиданно, что даже Нарайяна на минуту смутился.

– Вот так штука! Это слишком! – воскликнул он с комическим ужасом. – Что вы затронули, неосторожная! Знаете ли вы, что мне следует одним ударом заставить вас смолкнуть навсегда, чтобы вы не болтали впредь о вещах, скрытых от смертных. А теперь, признавайтесь, кто рассказал вам этот вздор?

Ольга недоверчиво и пугливо взглянула на него.

– Никто ничего мне не рассказывал; я читала всю вашу историю…

– Час от часу не легче, – дивился Нарайяна.

– Ну, раз уж я вам выдала, что знаю, так я расскажу, откуда я почерпнула эти сведения, – заявила решительно Ольга.